придется несколько месяцев работать матросом — не хватает стажа плавания — и идти в каботаж. Эти ребята будут возвращаться в родной порт, и их будут встречать с оркестром и с цветами, потому что они бывают дома редко; лица их будут отливать бронзой тропического загара, и в разговорах они будут небрежно сыпать экзотическими названиями далеких портов — Сингапур, Гибралтар, Гавана, Калькутта… Они будут дарить девушкам и знакомым диковинные заморские подарки…
— Послушай, Тима! — донесся до него далекий голос Фурсова. — Тима, что ты забыл в этом Мурманске? У тебя же выбор есть. Я на твоем месте аж в самую Одессу укатил бы.
Тимофей очнулся от своих мыслей и с удивлением посмотрел на Фурсова. О чем он? Фурсов поднял рюмку.
— Я пью за твою Одессу, Тима.
— Какую Одессу?
— Ты еще можешь выбрать, советую.
— Спасибо, но я еду в Мурманск.
— На кой черт он тебе сдался? Там и пароходов-то хороших раз-два и обчелся, да и рейсы все каботажные больше.
Тимофей старался понять, куда он клонит, зачем затеял этот разговор? И ответил шутливо:
— Любовь к экзотике влечет меня в этот холодный край. Опять же, надо кому-то и север осваивать.
Но Фурсов не принял шутливого тона. Он насмешливо сказал:
— Все в благородство играешь.
Тимофей весь подобрался, сдерживая закипавшую злость.
— С чего это вдруг тебя стала беспокоить моя судьба?
— Ты так старательно учился… Разве для того, чтобы попасть в каботаж в наши дни, надо дипломы с отличием иметь?
Тимофей услышал, как сидевшая рядом с Фурсовым девушка сердито сказала:
— Как тебе не стыдно, Алеша! Выпускной вечер, а ты… Сейчас же извинись!
Тимофей медленно поднялся.
— Успокойтесь, девушка. Я драться с вашим приятелем не буду. Не здесь, и не сейчас во всяком случае.
— Алексей! — требовательно воскликнула девушка.
Фурсов встал.
— Извини, Тимофей, я не то сказал… Марина вовремя меня одернула. Если можешь — не сердись на меня.
Тимофей поморщился.
— Ладно, Фурсов, забудем.
Фурсов протянул рюмку.
— Давай чокнемся!
Девушка торопливо подняла свою рюмку.
— Я тоже хочу чокнуться с вами, — раздался ее вибрирующий низкий голос. Тимофей посмотрел ей в глаза.
— Леша рассказывал о вас много интересного. И мне очень хочется, чтобы вы остались друзьями. Что вам делить?
— Извини, Тима, — вмешался Фурсов. — Позволь познакомить — это Марина, моя невеста.
Марина сдержанно кивнула.
Оркестр заиграл танго. Тимофей посмотрел на Марину, увидел ее вопросительный взгляд и вдруг решился. Поставив рюмку на стол, он спросил Алексея:
— Ты не будешь возражать, если я приглашу твою невесту на танго?
— Ради бога! — с наигранной беззаботностью воскликнул Фурсов. — Только чур, не уводи совсем.
Тимофей осторожно вел Марину среди танцующих пар, искоса поглядывая на одиноко сидевшего за столом Фурсова.
— Тимофей, скажите, за что вы не любите Алексея?
Тимофей взглянул на свою партнершу. Она была чуть ниже его ростом. Густые черные волосы гладко зачесаны назад и жгутом свиты на затылке. Глаза коричневые. Полные губы чуть приоткрыты.
Он смотрел на нее в упор, и она не отводила глаз. Боже мой, подумал Тимофей, она же очень красива!
— Что же вы молчите? — услышал он вновь голос Марины. — Мне это важно знать.
— А что я могу вам сказать? — пожал плечами Тимофей. — Вы лучше спросите у него, за что он меня не любит. Хотя, вероятно, он вам уже не раз говорил об этом. Так ведь?
Она неохотно кивнула.
— И что же? Вы ждете, что я буду сейчас оправдываться, доказывать, что я хороший?
— Нет, я этого не жду.
— О, вы великодушны! — усмехнулся Тимофей.
Она помолчала и опять спросила:
— А почему, в самом деле, вы идете в каботаж?
Он взглянул на нее с удивлением. И эта туда же!
— А вам разве не все равно? Ваш Алексей идет в загранплавание. Будет привозить вам заграничные подарки… — иронически процедил он и добавил: — И не все ли вам равно, где будет плавать Тимофей Таволжанов?
— О, вы рассердились. А помните, древние римляне говорили: Юпитер, ты сердишься…
Тимофей кивнул:
— Значит, я не прав? Что же, пусть будет так. — И он замолчал, упорно отворачиваясь от ее тревожных глаз.
— Думаете, я не сумею понять? — осторожно спросила Марина.
— Вы очень догадливы. Это меня радует.
— Почему?
— Алешке легко будет жить. Он только подумает, а вы уже угадали его желание и выполнили. Будет жить человек как за каменной стеной.
— А вы злой.
— Не все ли равно, какой я — злой или добрый? Я через день уеду из этого города. Уж потерпите немного.
— Уж потерплю, — в тон ему ответила Марина.
Танец окончился, и Тимофей вежливо проводил Марину к Алексею.
— Попрошу дать мне расписку, сэр, в том, что я вернул вам невесту, — хмуро пошутил Тимофей.
Марина быстро взглянула на него и отвернулась. И еще несколько раз ловил Тимофей в тот вечер быстрые, пытливые взгляды Марины. И сам он подолгу следил за ней. Ему нравилось, как она держит себя, нравился ее низкий, бархатистого тембра голос, притягивающие умные глаза. Но она была невестой Алексея Фурсова. И свадьба назначена. Значит, она любит Алексея… Ну и ладно. Послезавтра я уеду, и все забудется… Но почему она так странно на меня смотрела? А-а черт, хватит о девицах думать! Не время.
Тимофей вновь вышел на набережную, закурил папиросу и медленно побрел по скверу в сторону порта. Легкий ветерок с реки перешептывался с ветвями
